Демографию выселением семей из городов не поправить

Вот типичное место, отводимое для семей с детьми: хорошо хоть улицы отсыпали и электричество подвели, а остальным — озаботьтесь сами.

Я прочитал статью Евгения Белошапко «Мегаполисы как тормоз индустриализации» несколько раз. В ней явно был какой-то привкус, но мне долго не удавалось его уловить. Нет, это не утверждение автора про то, что мегаполисы не дружат с промышленностью. Любому, более или менее знакомому с экономической историей Европы, известно, что мегаполисы как раз и были созданы промышленностью, особенно крупной. Или вот Белошапко приводит данные, что в Москве 725 тысяч работников промышленности. Это, между прочим, 7,1% от численности всех работников промышленности в России — очень такая изрядная концентрация рабочей силы. Это не то. Это спор вокруг очевидного и общеизвестного.
В конце концов мне удалось ухватить, что в статье, а точнее, в изложенном в ней методе, не так. И я это сформулирую в свойственном для себя духе: «Не мешайте нам жрать!».
Впрочем, обо всем по порядку.

Люди исполняют функции

Хотя обсуждение началось с хозяйственных вопросов, тем не менее корень демографической проблемы таков: зачем нам вообще дети? То есть, в уточняющем смысле, зачем нам молодое поколение людей?

Исторически проблем с ответом на этот вопрос обычно не существовало. Например, Государство Российское очень нуждалось в крестьянах и солдатах, почему и всячески поощряло семьи и деторождение в них, вплоть до законодательного запрета супругам жить раздельно. Оно и понятно. Крестьяне — это хлебушек, основа всего. Солдаты в самых разных формах — это защита всего государева, барского и народного добра от иноземных грабителей. В необходимости солдат и крестьян, которые солдат кормят, сомнений у народа не было, а кто сомневался, тому сомнения развеивали, скажем, набеги крымчаков.
В любом мало-мальски развитом обществе и, тем более, государстве у каждого человека есть определенная общественная и хозяйственная функция, которую он исполняет в трудоспособном возрасте. И, стало быть, такие же обобщенные функции есть у сообществ людей, образующих населенные пункты. Где-то крестьянские деревни, где землю пашут и хлеб растят, где-то войска стоят, где-то шахты и заводы что-то добывают и производят, где-то транспорт гужевой, водный, железнодорожный. Везде есть люди, которые выполняют положенные этим местам функции.

Соответственно, размещая население по определенным местам или создавая условия для размещения населения в этих местах, мы имеем дело с подкреплением определенной функции, наложенной на этих людей. Дети, которые рождаются в семьях в этих местах, в принципе мыслятся как люди, которые унаследуют исполнение этих же функций — отцов и дедов место. «Вместо» и «вотчина» — слова уже полустертые, как старая монета, но смысл понятен: подросший сын берет отцовскую саблю, ставит ногу в стремя и едет на войну, раз государь приказал. Этот принцип касался почти всех, кроме, пожалуй, самого закоренелого отребья.
Поскольку большая часть общественных и государственных функций была связана с материальным производством, то люди в целом рассматривались как рабочая сила. В экономическом смысле работники — это часть основных фондов, а затраты на развитие, воспитание и обучение детей и молодежи равнозначны вложениям в основные фонды, ну вроде того, что станок приобретается в рассрочку в течение 20 лет. У нас, по ряду причин, не было принято смотреть на вопрос именно так, и потому равнозначные капитальным вложениям затраты на воспроизводство рабочей силы растворялись в общем объеме потребления. Но нужда заставила.
Если кому интересно, с этой точки зрения мигранты — это арендованные основные фонды. Если мигрант работает долго и потом натурализуется — это своего рода лизинг. Сейчас мы это развивать не будем.

Выселение семей из городов

В нашем современном обществе зачем нужны дети, то есть новое поколение людей? Обдумывая этот вопрос, приходишь к выводу, что, в общем, незачем. У нас нет ни масштабных идей и программ, нет ни долгосрочных планов и замыслов, нет даже четкого понимания единства народного хозяйства, в котором производство и потребление очень тесно связаны и переплетены. Общее впечатление от поведения и нравов нашего общества: всё сожрать. Кстати, подкрепленное культом шашлыка и целыми отделами в больших магазинах с шашлычными принадлежностями.
Такому обществу дети не нужны. Более того, в таком обществе дети — это конкуренты в потреблении.
Теперь обратимся к идеям выселить семьи куда-нибудь в сельскую местность, изложенным в статье Евгения Белошапко. Он, впрочем, далеко не изобретатель этого метода. Много лет назад, как бы не менее 15 лет назад, мне приходилось бывать в Омске и там обсуждать идею наделения многодетных семей земельными участками. Им и выдавали чуть ли не бывшую пашню, без дорог, коммуникаций, на отшибе и рядом с линией ЛЭП-500. Уже тогда это преподносилось как нечто прогрессивное.
Но по существу, такой подход есть стремление семьи с детьми или планирующие детей выселить. Тут становится интересно. Куда выселить, более или менее понятно: сельская местность или слабо освоенные окраины. Но откуда? Получается, что из мегаполисов или более или менее крупных городов. Не будем забывать, что 75% населения России живет в городах, а примерно 25% населения страны — в мегаполисах. То есть из четырех семей, планирующих детей, три будет из городов, а одна — из мегаполиса, то есть миллионника.
При том, что в городах и особенно мегаполисах у нас уровень жизни заметно более высокий, то и получается, что описанный Белошапко подход, с которым многие согласны, фактически предусматривает лишение семей с детьми или планирующих рождение детей этого уровня жизни.
Как это еще можно охарактеризовать, если не в виде: «Не мешайте нам жрать»?!

Тем более что разговор в комментариях под его статьей пошел очень любопытный. Началось утверждение некой дешевизны ИЖС для семей. И эта дешевизна вскоре начала подпираться утверждениями о том, что не нужны, мол, асфальтированные дороги, сойдет и грунтовка. Ну да, поездят большегрузы со стройматериалами по этой грунтовке, набьют колею, потом пройдет дождь, и превратится грунтовка в непроезжее болото.

Отличное фото: «Семейные ценности» — как раз там, где оканчивается асфальт.
Можно сэкономить на водопроводе — потаскают воду из колодца или скважины. Можно сэкономить на канализации — потаскают помойное ведро. Можно сэкономить на энергосети — ветряк или солнечная батарея под пару лампочек, еще под рассуждения о развитии «зеленой энергетики». И так далее.
За всё придётся заплатить. Коммунальные системы очень экономят трудозатраты на быт, и их отсутствие или недостаточное развитие означает возложение трудозатрат на семьи. И не вместо основной работы, а вместе с ней и после нее. Устал — не устал, а тащи ведро с водой или тащи угля для печи. Нет канализации и водопровода — нельзя использовать стиральную машину, и тогда стирка одежды превращается в нетривиальную и весьма трудоемкую задачу. В пору ликвидации неграмотности у женщин был такой термин — «возвратная неграмотность», то есть когда научившаяся читать и писать женщина забывала эти навыки, задавленная бытовой работой, особенно стиркой.

В порядке напоминания, что такое была стирка вручную до эпохи коммунальных удобств и стиральных машин
Ну хорошо, эти семьи надорвут грыжу, но построятся, родят 3–4 детей, как-то их вырастят в неустроенном, трудоемком быте... И что, господа из мегаполисов детей этих примут с распростертыми объятиями? Да не смешите!

Сначала была цель

Чтобы стало понятно, зачем нам дети, нужно какую-то цель поставить. И не на 2–3 года или около того. Горизонт планирования — не менее 50 лет. Потому что дети, родившиеся в 2025 году, станут совершеннолетними в 2043 году, а расцвет сил и навыков придется на 2050-е и даже на 2060-е годы.
Если речь идет о демографической политике, то есть воспроизводстве как минимум 3–4 поколений, то горизонт планирования составит около 100 лет. Разумеется, на такой срок трудно или нельзя составить точные планы, но некое намерение на этот срок должно быть сформулировано, и оно должно стать руководящим.
Тогда из характера цели довольно легко выводятся необходимые для ее достижения социальные и экономические мероприятия, а из них выводятся функции, которые люди должны исполнить в определенных местах. Вот когда есть функция, тогда можно запланировать постройку или реконструкцию какого-либо населенного пункта, и там предусмотреть условия, в том числе жилищные и хозяйственные, для семей с детьми или планирующих рождение детей.

Неплохой пример функционального жилья: дома для служащих железной дороги, построенные до революции. Этот дом при станции Бологое-Полоцкое. Очень качественное по тем временам жилье, в том числе и для семьи, дети в которой тоже будут железнодорожниками.
Более того, исходя из потребного для осуществления цели набора функций, можно даже сделать расчет, сколько для этого потребуется людей, сколько должно родиться, какой должен быть прирост населения и где именно, и какие материальные ресурсы требуется вложить для обеспечения этого прироста. Весь план становится рассчитываемым, следовательно — исполнимым. Только на такой основе можно решить демографическую проблему.
Для разрешения демографического кризиса, иными словами, нужно именно то, что в течение более чем 50 лет у нас презирали, топтали и искореняли — идеи, выходящие за пределы жизни конкретного человека, как по срокам, так и по масштабам, и связанная с этим деятельность. Знакомо же: «Чего витаешь в облаках?», «Надо жить сейчас!», «Надо уметь устроиться в жизни!» и так далее. Такая псевдожитейская «мудрость», которую у нас культивировали десятилетиями и в течение примерно трех поколений. Вот она и породила демографическое пикирование.

Дело в том, что дети в принципе рождаются для того, чтобы они унаследовали то дело, которым занимались родители, в форме результатов, опыта, навыков, передающихся в процессе воспитания. То есть цель деторождения в том, чтобы передать им свою функцию.
Если же общество занято только потребительством и видит в этом единственную основу своего существования, то что оно может передать детям? Даже содержимое туалета, оставшееся после вкушения явств, давно смыто пока еще работающей канализацией. Нечего оставить, да и незачем. Вот эта бессмысленность потребительского существования блокирует деторождение, ведет к сокращению населения с перспективой полного или почти полного исчезновения.
Не знаю, поймет ли, примет ли Евгений Белошапко мои рассуждения. Впрочем, это и не важно. Люди с лозунгом «Потребляй!» неизбежно исчезнут, и их заменят другие люди. Вот будут ли эти другие люди бородатыми или бритыми — это уж как карта ляжет.